Партнер - Страница 84

Считавшийся вторым в иерархии фирмы Витрано нервничал. Начался разговор. Арициа выходил из себя: как же, юристы готовились заработать тридцать миллионов долларов. Теперь, убедив министерство юстиции в своей правоте, он считал, что отдавать такие деньги в качестве гонорара – абсурд. Боген и Витрано стояли на своем, и атмосфера быстро накалилась. Они предложили обратиться к подписанному сторонами контракту на предоставление юридических услуг, однако Арициа было на все наплевать.

В самый разгар перепалки Арициа вдруг спросил: какую часть тридцати миллионов получит сенатор? Ожесточившийся Боген ответил, что это не имеет никакого отношения к теме разговора. Арициа настаивал: его это касалось напрямую, потому что речь шла о его деньгах. Он с ходу начал проклинать сенатора и всех политиков, вместе взятых, забыв о том, как родственнику Богена пришлось попотеть в Вашингтоне, оказывая давление на военных моряков, на Пентагон и министерство юстиции, чтобы те благосклонно отнеслись к предоставленной Арициа информации.

“Сколько он получит?” – продолжал кричать Арициа.

Боген придерживался избранной тактики и говорил, что о сенаторе не забудут. Он напомнил собеседнику: тот выбрал их фирму именно из-за надежных политических связей – и с жаром добавил, что положить в карман шестьдесят миллионов далеко не так плохо, особенно если помнить о высосанной из пальца информации.

Сказано сторонами было слишком много.

Арициа предложил гонорар в десять миллионов. Боген и Витрано отвергли эту смешную цифру без всяких раздумий.

Изрытая проклятия, Арициа в гневе покинул кладовку.

Телефонов там не было, и все же специалисты обнаружили два микрофона: один – под столом, там, где сходились углом две деревянные планки, второй – на единственной в кладовке книжной полке, между древними, покрытыми пылью справочниками. Предполагалось, что книги украсят спартанскую обстановку комнаты для переговоров.

Вне себя от горя после потери целого состояния и обнаружения людьми Стефано “жучков”, Боген и Витрано о встрече в кладовке долго не вспоминали: к чему? Арициа не было сказано ни слова: этот негодяй с сумасшедшей скоростью выставил фирме иск и слышать не мог их имен без содрогания. Через какое-то время разговор тот стерся из памяти. Да и был ли он вообще?

С возвращением Патрика приходилось признать, что был.

Оставался, правда, шанс: а вдруг микрофоны не сработали или Патрик в спешке не обратил внимания на говорившееся в кладовке? В здании и без того хватало “жучков”. Словом, оба считали, что Патрик остался в неведении относительно беседы с Арициа.

– Да и вряд ли бы он стал хранить пленки столько лет, – заметил Витрано.

Боген промолчал. Он сидел со сложенными на животе руками и наблюдал за тем, как в воздухе над столом кружатся пылинки. Господи, а ведь как все могло бы получиться!

Он получил бы пять миллионов, столько же, сколько и сенатор. И никакого банкротства, никакого развода. Все так же жил бы с женой дома, в семье. Из пяти миллионов сделал бы сначала десять, а сейчас, наверное, уже и двадцать – настоящие большие деньги, означавшие абсолютную свободу. Они уже почти лежали на этом столе, а Патрик украл их!

Яростное желание разыскать Лэнигана мучило его пару дней, а потом медленно исчезло, когда стало ясно, что деньги не прибыли вместе с ним в Билокси. Наоборот, с каждым новым днем они, казалось, уплывали все дальше.

– Как ты думаешь, получим мы деньги или нет, Чарли? – едва слышно спросил Витрано, изучая пол.

Так он не называл Богена уже долгие годы. В фирме, где все пылало ненавистью, о подобной фамильярности забыли.

– Нет. – Последовала пауза. – И нам здорово повезет, если не предъявят обвинений в суде.

Зная, что телефонные звонки отнимут не менее часа, Сэнди решил начать с самого деликатного. Из машины, оставленной на стоянке у госпиталя, он позвонил жене и сказал: вернусь поздно, так поздно, что придется, может быть, остаться в Билокси. Сын его играл в юношеской сборной по футболу. Извинившись, Сэнди взвалил всю вину на Патрика, обещая объяснить детали по возвращении. Остававшаяся дома жена восприняла его слова значительно спокойнее, чем он ожидал.

Застав свою секретаршу на рабочем месте, Сэнди узнал у нее кое-какие номера телефонов. У него были в Майами двое знакомых юристов, хотя нечего и думать о том, чтобы в семь пятнадцать вечера кто-нибудь из них сидел в офисе.

Домашний телефон одного молчал, по другому сказали, что глава семьи разговаривает с клиентом.

Пришлось тревожить коллег в Новом Орлеане, и в конечном итоге Сэнди получил номер Марка Берка, считавшегося в Майами отличным специалистом по уголовным делам. Оторванный звонком от ужина, Берк не выказал особого восторга, однако слушал внимательно. Около десяти минут Сэнди вкратце излагал историю Патрика Лэнигана, не забыв и о последних новостях относительно Евы. Этим и вызван неожиданный звонок, пояснил он. Рассказ заинтересовал Берка, не упустившего случая похвастаться не только знанием уголовного законодательства, но и инструкций иммиграционного кодекса. Сразу после ужина он обещал проконсультироваться со знакомыми, и Сэнди сказал, что через час перезвонит.

Чтобы отыскать Каттера, потребовалось набрать три номера. После двадцати минут бессмысленной болтовни он наконец согласился прийти на встречу в кафе. Подъехав туда, в ожидании прихода Каттера Сэнди еще раз связался с Берком.

Берк сообщил, что Ева Миранда действительно в Майами, в федеральном центре для временно задержанных лиц.

Пока ей не предъявлено никакого обвинения. Увидеться с ней сегодня невозможно, и будет очень трудно сделать это завтра: в соответствии с законом ФБР и таможенная служба имеют право держать человека с фальшивым паспортом под стражей до четырех дней, прежде чем можно будет подать просьбу об освобождении под залог. В данных обстоятельствах это оправданно, сказал Берк. Подобные люди привыкли быстро уносить ноги. Было несколько клиентов, которых ему приходилось навещать в этом центре.